Монголия (моя статья для газеты ОРТ)

МОНГОЛИЯ: рыболовный рай

Когда сердце откликается пейзажу –

белые облака ведут с тобой безмолвный разговор.

(Китайская мудрость)

Сибирская зима в самом разгаре, а наша команда решает, где же открывать рыболовный сезон… Вообще-то решаю все я, так как остальным друзьям некогда, ну а дальше - мое красноречие рисует им все в таких красках, что они не выдерживают и готовы ехать в любом направлении хоть в сию минуту! В этот раз мы решили открыть сезон в Монголии на первомайские праздники. Вопрос: ловится ли хариус (фаворит гонки) в эти ранние весенние дни. Алтайский туроператор нас убедил в совершенном выборе:

- Самый крупный хариус – на 1 мая! Он вас ждет! Какой вес?! Самые крупные – до 4 кг! Даже не сомневайтесь – мы на этом съели собаку.

Но так получилось, что наша команда – Тимур Тагиров, Осокин Андрей, мой брат Зафар и ваш покорный слуга - смогли собраться в поездку лишь к 20 мая. Сбор участников на алтайской турбазе «Манжерок» и знакомство с нашим будущим гидом Андреем. Мы немного смутились, узнав, что так рано он еще туда не ездил и про рыбалку в это время он ничего не знает… Видно он не успел ознакомиться с вводными данными от своего руководства. Но присутствующее руководство заверило нас, что все в порядке и что хариус нас ждет! Бог с ними! Решено - едем! Вяжем вечером немного мушек и ложимся спать – завтра в путь.

Через сутки к 8-00 утра мы границе в Ташанте, последнем форпосте России. Ташанта гордо обозначена на дорожных знаках уже за 1000 км. Представляешь себе важный город, а это оказывается маленький утлый городок, скорее даже деревня, жители которой обязаны своей работой границе. Это пограничники, таможенники, фитосанитары… Прохождение нашей границы – это особая песня. Не буду вдаваться в подробности, но скажу вам, что наши пограничники похоже не знают, что «холодная война» закончилась давно и что в посещении других стран нет ничего предосудительного… Монголы же гораздо проще относятся к нам - мы вскоре оказываемся на земле Чингизхана. Не обошлось без курьеза: пограничники-монголы попросили нас обозначить в миграционной карте место пребывания в Монголии. Мы вопросительно смотрим на нашего гида Андрея.

Он уверено так говорит:

- Пишите: Хатырпаша.

Странное место, думаю я, но, тем не менее, мы так и пишем вчетвером в своих миграционных картах в графе «Место пребывания»: Хатырпаша.

С монгольской стороны нас должен встретить монгольский гид, хорошо говорящий по русски. Так и есть: нас радостно обнимает хитрого вида монгол, представившийся как Кадыр-паша. Становится понятно, что имел ввиду наш гид Андрей. Понятно и то, почему Кадыр-паша так рад нас видеть: гид Андрей передает ему определенную сумму в евро. Плата за нашу группу. Современно! Баксы уже не в моде! Кадыр-паша нахлобучивает на нас монгольские тюбетейки (подарок монгольской стороны) и знакомит нас с нашим будущим монгольским проводником:

- Это Эссет. Он пенсионер, полковник в отставке. В прошлом – начальник погранзаставы. Он знает все дороги – вы с ним не пропадете!

На нас смотрел невинными глазами смуглый до черноты «настоящий полковник» невысокого роста неопределенного возраста. Как оказалось позже, он знал всего лишь несколько слов по-русски, что позднее сыграло с нами плохую шутку. Сам же Кадыр-паша взялся вести российскую рыболовную группу из Барнаула, прошедшую границу вместе с нами. Я его понимаю… Скажу честно, барнаульцы смотрелись богаче, чем мы. У них два джипа: Мерседес G-класса и Лэндровер Defender. Там все как положено: холодильники, солнечные батареи и другая всячина. По нашему бортовому УАЗ и нашим нещедрым глазам сразу было видно, что гиду с нами не разжиться… Что же делать, дареному коню в зубы не смотрят. Залезай, Эссет, в машину! Поехали к вашим рекам!..

Монголия… как много в этом звуке! Мало кто знает, что это очень загадочный эзотерический край. Очень много паломников и буддистских странников приходило в эти степи, чтобы получить бесценный опыт внутреннего безмолвия. И даже здравствующий ныне Далай-лама говорит о громадном значении Монголии, о ее вкладе в развитие и распространение тибетского буддизма. Выдающийся мистик прошлого века, уроженец Грузии, господин Гурджиев упоминал о том, что он обучался в скрытых монастырях Внутренней Монголии… Сейчас же неофициальная шестнадцатая республика распавшегося исполина – СССР – осталась где-то там, на обочине, брошенная равнодушно своим старшим советским братом. Старые советские машины и техника, стершиеся надписи на русском языке – вот первое, что бросается в глаза. Везде сквозит какая-то обида на русских, которые забыли про них… Но это с первого взгляда. Врожденная радушие и гостеприимство степняков берет свое – они охотно идут на контакт с русскими, многие из них даже знают основы русского языка и могут вполне сносно общаться.

В 12-00 мы начали свое путешествие по каменистым дорогам Монголии. Правда это в действительности не дороги, а направления, точнее запутанная сеть направлений, в которой сам черт не разберется. Но это только кажется, я сам из Средней Азии, и мне известно, что для наметанного глаза каждое направление в степях имеет свои незаметные отличные черты и запутаться можно только приезжему… Округ Баян-Ульгий, в котором мы планировали рыбачить и путешествовать, в основном населен этническими казахами, которые занимаются своим исконным вечным промыслом – скотоводством. Везде бродят и щипают скудную травку неприкаянные стада самого различного скота: линяющие верблюды, яки, лошади и овцы… Характер местности - гористые безлесные холмы (за редким исключением - лиственница), покрытые выщипанной донельзя жесткой травой. Одиночные белые юрты кочевников разбросаны друг от друга в 5-10 км, поэтому кажется, что Монголия безлюдна... Мы из-за безлюдности даже поспорили о том, а был ли на самом деле такой исторический персонаж, как Чингиз-Хан. И хотя невозможно возразить многочисленным историкам и летописям многим стран, подвергнувшимся монгольскому нашествию под предводительством Великого Монгола, все же трудно себе представить гений, способный хотя бы обскакать сотни две-три юрт, разбросанных в бесконечной степи, чтобы собрать несколько десятков авантюристов. А их было как минимум несколько тысяч. Многотысячные орды Чингиз-Хана состояли в основном из наемников, сами же монголы составляли лишь ядро искусных воинов-телохранителей – Золотые Сотни. Да, чего ни сделаешь ради любимой женщины! Ведь говорят, что молодой Темучин (впоследствии Чингиз-Хан) собрал молодых друзей в банду, чтобы отбить жену Бортэ, украденную соседним племенем. Врагов он вырезал, жену отбил (правда всю жизнь сомневался в том, что его первенец, рыжий высокий Джучи, разительно похожий на него самого, его сын.. И даже значительно позже, когда Джучи перестанет являться на Курултаи-собрания, прикажет его убить по навету ненавистников), но воевать и быстро обогащаться – ему похоже очень понравилось!

…Вокруг тишина и только ветер поднимает время от времени пыль над дорогой и никого вокруг… А над всем этим – потрясающее небо! Бездонное, с красивейшими облаками и парящими в нем орлами. Солнце светит так ярко, что временами словно слепнешь, и тогда теряется ощущение цвета окружающего тебя пространства, все кажется нереальным, словно ты на другой планете…

Наконец, ближе к позднему вечеру, мы добрались на нашей реки Кобдо-Гол. Река очень красива и идеальна для нахлыстовой ловли: отсутствие растительности на берегу, торчащие камни-валуны посреди течения шириной, создающие различные укрытия для рыбы, прозрачная, чуть зеленоватая вода. И такой характер - многими километрами. Но гид Андрей, он же водитель нашего бортового УАЗ, продолжает путь. По его словам, мы должны добраться до моста через Кобдо-Гол, где расположен пропускной пункт в заказник на том берегу реки. Там же, оформив пропуск в заказник, можно будет неподалеку обосноваться на ночлег и найти дрова на приготовление пищи. Оставшиеся до моста 20 км мы преодолевали около 2-х часов, так что вы сами можете прикинуть скорость перемещения по степям Монголии.

Когда мы подъезжали к мосту, перекрытому деревянным шлагбаумом, из раскинувшейся неподалеку юрты выбежала целая семья: женщины, подростки, маленькие дети. Они много говорили, но мы ничего не понимаем, зато щедро одариваем детей конфетами и печеньем. Отдав сущие копейки за проезд, мы благополучно проехали мост и через несколько сот метров остановились на стоянку возле одинокой раскинувшейся лиственницы.

Итак, можно пробовать снасти. Мы вчетвером быстро собираем свои снасти, и пока гид Андрей собирает костер, чтобы приготовить еду, бежим пробовать удачу. Первые броски. Желтые «вертушки» заменяют бронзовые, один тип проводки меняют на другой, но сколько спиннингисты не буровят воду – все бесполезно! Я же пытаюсь прощупать своей нахлыстовой снастью (Sage TCR 5 класса с плавающим шнуром Sage серии TCR DT5F) очень перспективную протоку с большим количеством крупных камней. Раз за разом я вижу, как мой оранжевый стример рассекает по дуге течение реки, и надеюсь, что вот сейчас вылетит из-за укрытия рыбина и схватит его. Но чем ниже солнце склонялось за спиной к горизонту, тем меньше я надеялся на добычу. Да, Монголия не сдается вот так вот сразу! Все мои друзья уже пошли к костру – я же решил отойти немного в сторону от лагеря на метров пятьсот, где увидел интересное место. Река здесь образовала небольшой порожек, за которым следовал неплохой слив. Ниже был видны не растаявшие с зим ледовые пласты. Несколько бросков в сумерках – и вот в моих руках крупный полуторакилограммовый монгольский хариус! Я держу с гордостью его упругое сильное тело и с удивлением рассматриваю зубастую пасть, которая его отливает от нашего сибирского хариуса. Да и цвет интересен: бронзовый как у обычного карася. Значит это и есть монгольский белый хариус. Местные называют его белорыбицей и говорят, что он достигает 4-5 кг. А есть еще черный хариус, он немного помельче и красиво фосфоресцирует всеми плавниками в прозрачной воде (у белого это проявлено не так отчетливо). Черный хариус в действительности очень темный, но это касается крупных рыбин (за 1 кг), если же он небольшой – преобладающий цвет тела – темно-синий. Черный подвид монгольского хариуса, как я уже отмечал, особенно красив в пронизанной солнцем воде, словно диковинная морская рыбина..

Еще несколько бросков. Один сход и еще один крупный белый хариус. Все, уже стемнело и нужно идти в лагерь. Подхожу уже в темноте к костру и гордо кладу рыбин на траву. Все начинают с интересом разглядывать добычу и жадно расспрашивать о деталях поимки. Гид Андрей говорит, что наш результат свидетельствует о том, что рыбы нет. Скорее всего, хариус еще не пришел – рано. Я так и не понял характер весенней миграции монгольского хариуса: то ли он спускается по реке Кобдо-Гол из озера Хурган-Нур (исток реки), то ли наоборот – он рвется вверх по реке до озера и далее до рек, что образуют само озеро. Особенно много его было ближе к истоку на озере Хурган-Нур и на верхних речках, впадающих в озером, но он был некрупный (до 1 кг). Согласно научным представлениям, он должен подниматься по реке, но известно, что в некоторых озерах Алтая и Якутии хариус наоборот спускается в вытекающие речки для нереста с последующим возвратом в озеро.

Сидим у костра (при явном дефиците дров нам удалось найти на островах немного плавника) за поздним ужином, обсуждаем первые впечатления от этой необычной страны и завтрашние планы. Слушаем ночь и внимаем пейзажу, как древние китайцы: Журчанье ручья в ночи становится слышнее. Краски гор на закате становятся ярче... Не хочется покидать уютный островок света, образуемый нашим небольшим костром, и мы, подбрасывая дров, продолжали долгие разговоры за красным вином, которое предусмотрительно захватил один из наших рыбаков. Мне вспомнилось одно из последних стихотворений Тимура Зульфикарова:

Дастархан моей жизни еще не свернулся,

Я у горной реки загулял средь друзей.

Среди них были те, кто оттуда вернулся,

Чтобы мы обнялись хоть на миг на земле…

Я с живыми и мертвыми пью вино Шахринау,

и мы варим шурпу в казане у реки,

Наш костер догорает, но искры далеко летают

и становятся звездами в необъятной ночи…»

Решено утром ехать на озеро Хурган-Нур на истоки Кобдо-Гол, там вроде мы должны встретить наших знакомых - барнаульцев с Кадыр-пашой. На следующий день мы сделали очень интересный марш-бросок через некрутой перевал, часто останавливаясь и фотографируя достопримечательности: горы и долины, облака, дороги, животных… Все очень фотогенично и из-за этого мы катастрофически быстро теряем емкость наших фотоаккумуляторов. Замечаем, что все-таки скот держится вдоль небольших ручьев, создающих небольшие оазисы зеленой травы, да и водопой под рукой. И юрты кочевников расположены по сути у воды, а вот могилы их предков, представляющие собой низкие срубы из дефицитной лиственницы, образуют «поселения» на вершинах холмов (словно алтайские и хакасские курганы).

Подъехав к озеру Хурган-Нур, мы обнаружили там лагерь наших соотечественников – барнаульцев. Лагерь впечатляет: накрытые столы, лежаки и стулья, развернутые на крышах машин солнечные батареи и прочее. Само озеро необычного стального цвета из-за приближающейся грозы и нависших над ним дождевых облаков, но над снежными пиками вдали за озером видны куски неба синего цвета. Ничто так не вселяет радостную надежду в сердце как кусочек небес, увиденный сквозь темные тучи! Мы с Зафаром собрали нахлыстовые снасти и пошли на исток реки Кобдо-Гол. Определить, где кончается озеро и где начинается река, не представляется возможным, лишь по сужению горла озера и ускорению течения можно условно поставить разделительную черту. Вообще, как это похоже на человека – мы все стараемся разделять, маркировать, структуировать и разложить по полочкам. А ведь в жизни все так, как с этим озером и рекой – нет определенных границ, всегда наличествует постепенный переход от одного явления к другому…

Мы с Зафаром в нескольких метрах друг от друга начинаем работать стримерами поперек течения, один за одним вылавливая крупных черных хариусов. Никакой фотоаппарат не способен передать красоту и силу фосфоресцирующего свечения плавников хариуса в прозрачной черной воде! Бросаю рыбачить и начинаю фотографировать брата, стоящего в воде почти по пояс, на фоне грозовых туч и водяных «барашков». Очень красиво, почти нереальные цвета! Над нами накрапывает мелкий дождь с небольшими перерывами под резкие порывы ветра. Гид Андрей, взяв спиннинг, ушел вниз по реке, но вернулся через пару часов с отрицательным результатом. Странно!

За нашими спинами на берегу встали барнаульцы с Кадыр-пашой и молча смотрят на то, как мы ловим. Выяснилось, что они наслышаны о нахлысте, но видят этот способ на практике впервые. Результаты сегодняшней нахлыстовой ловли невыдающиеся, тем не менее, впечатляют наших наблюдателей, как и завораживающая красота с «мухой» над водой. Один из них решил поучиться по приезду домой нахлысту. Нашего полку прибыло!

Через несколько часов нам стало скучно и мы решили наведаться в гости к местным монголам, чьи юрты мы видели перед озером. Подъехали с Кадыр-пашой в качестве переводчика и были потрясены: в одной из юрт вялились просоленные белые хариусы весом 3-4 кг каждый! На наши вопросы улыбчивый хозяин сказал, что поймал их в сети на перешейке между озерами (Хурган-Нур и Даян-Нур) несколько дней назад. Начинаем выяснять месторасположение рыболовного «эльдорадо». Кадыр-паша сказал, что наш проводник-полковник Эссет знает дорогу, тем более что он пограничник в прошлом, а там как раз на мосту через перешеек между озерами расположена погранзастава. Затем можно оттуда можно не возвращаться назад, а ехать прямо к богатой хариусом реке Даян-Нур, что течет из сердца тех самых снежных пиков на горизонте и впадает в одноименное озеро.

- Прощайте! Дорога короткая и Эссет ее знает! - кричал нам вслед Кадыр-паша.

- Почему прощайте?! Мы же на Даян-Нуре увидимся еще, вы же тоже с барнаульцами едете туда, но только по старой дороге.

- Ну да! – как-то уклончиво ответил хитрый Кадыр-паша.

Пророческое значение этих слов нам стало ясно гораздо позже... Фотографируемся на память с хозяевами, дарим гостинцы его детям и отправляемся в путь к заветному перешейку. К вечеру мы были на месте. Неподалеку от моста через перешеек была видна погранзастава, в нескольких десятках километров – снежные пики в клубах грозовых облаков. Солнечный свет, пробиваясь через рваные тучи, каждую секунду создавал все более сложные декорации, словно мы находились в центре гигантского светового шоу. Красивейшее место! Вода то сияла чуть зеленоватой глубиной от лучей низкого солнца, то резко темнела, когда облака скрывали свет. Черного хариуса было очень много, но он был весь мелкий (до 300 гр). Он ловился на все, практически на каждую проводку. Где же крупный хариус?! Ничего не понимаем!

Решено ехать дальше вдоль горного хребта к озеру Даян-Нур. Быстро забрасываемся в машину. Давай, Эссет, наш монгольский гид, командуй парадом! Ведь теперь только ты знаешь дорогу. Увы, наш Эссет, по-видимому, большую часть своего командирского времени проводил на заставе, поскольку он стал путаться в бесчисленных дорогах. Это было бы не страшно, если бы нам не нужно было найти брод в двух местах через небольшие речки, а он забыл их расположение. Пару часов мы искали безуспешно сами, в конце концов мы встретили на коне пограничника с «калашом» через плечо, объезжающего «свои владения». Монгольский молодец, получив в награду пачку хороших сигарет, указал место брода и даже немного нас проводил. Еще один час – и мы сами нашли второй брод. Все позади! Но надвигающиеся сумерки и дождь очень портили нам настроение.

Наш водитель Андрей, нервно чертыхаясь, постоянно вопрошает у Эссета:

- Сколько до Даяна? 20, 30, 50 км? Мы успеем к ночевке?

- Туда, туда! – отвечал лишь наш красавец, совсем как Ленин, указывая верный путь ладошкой.

Смешно, но мне и так было понятно, что туда, поскольку слева от нас тянулось озеро Хурган-Нур, справа нас ограничивал горный хребет, который обманчиво казался близким. Так что направление остается только одно… Зато какое! Острые камни, валуны, дорога, бегущая с холма на холм, многочисленные горные ручьи. Напоследок, вместе с заходом солнца за нашей спиной, начался мелко моросящий дождь, и было видно, что это всерьез и надолго. И так час за часом. Вне себя водитель снова и снова орал на гида Эссета, а тот от крика и матов, словно ребенок, замыкался и еще больше путался в дорогах. Чтобы погасить накаляющуюся обстановку, решено остановиться на ночлег у одного из безымянных ручьев, чтобы спокойно утром продолжить наше путешествие.

Ручей бежит между редкими мощными лиственницами к озеру Хурган-Нур и он очень живописен даже в свете налобных фонарей. Одни из нас бросились устанавливать палатки, другие разошлись в поисках запаса дров, третьи - разжигать костер и готовить еду. Воистину говорят: «Все что ни делается – к лучшему!». Потому что это был один из самых замечательных вечеров, проведенных нами в Монголии. Старый высохший пень, рядом с которым развели костер, занявшись сам огнем, дарил нам прекрасный свет и создавал совсем домашний уют нашему отряду. Дождь практически перестал, и даже луна иногда проявлялась сквозь тучи. Мы ели горячую пищу, пили чай и болтали о всяком, в том числе о том, какой прекрасное место мы нашли для ночлега. Водитель Андрей, выпив немного водки, даже попросил прощения у Эссета за то, что кричал на него. Тот в ответ смущенно кивал головой. Неужели он понял, о чем речь?! Тимур вспомнил, что у Эссета с собой какой-то струнный инструмент (домбра) и спросил его:

- Ты можешь что-нибудь сыграть?

Эссет достал инструмент и вполне сносно начал наигрывать нашу «Калинку» в местной аранжировке. Он улыбался и смотрел на нашу неоднозначную реакцию. К счастью, Тимур его остановил и попросил его спеть что-нибудь монгольское. Зазвучавшая в ночи песня идеально гармонировала с окружающей нас действительностью… После нее не хотелось о чем-либо говорить еще…

Утром мы продолжили свой путь. Хорошо, что мы переночевали, потому что путь в реальности оказался настолько тяжелым и долгим, что мы добрались до места лишь после обеда. Тучи и холодный ветер, тающий снег в лицо, потом - палящее солнце. Когда мы подъехали к Даян-Нуру, нам пришлось пройти нечто вроде контроля на погранзаставе. Причем к нам вышел сам командир, невысокого роста монгол, по-моему, немного пьяный, начал подозрительно всматриваться в наши лица, сверяя их с фото в наших паспортах. Наши лица излучали показную безмятежность. Мы меж собой негромко комментировали его состояние, но он вдруг заорал на плохом русском:

- Я тоже знаю по-русски! Я служил на Украине.

Мы замолчали, только потом почему-то Тимур сказал ему:

- Я тоже там служил. А вы где там служили?

Монгольский полководец ничего не ответил и унес наши паспорта в здание погранзаставы. Долгое ожидание... Мы в несколько тревожном настроении раздаем набежавшим ребятишкам всякую сувенирную «мелочевку», специально приобретенную для таких случаев. Наконец все формальности закончены и нам выдали пропуска. Оказывается, через нависший перед нами горный хребет расположена монгольско-китайская граница.

Река Даян-Нур оказалась настоящей горной рекой, с многочисленными водопадами и мощными перекатами. Местами на ее берегах лежит застывший фирновый снег – жаркое лето еще не вступило в полную власть. Она несла свои темные прозрачные воды в одноименное озеро, расположенное от нашей стоянки в 3-4 км. Хариуса, в основном черного, было очень много, но размеры его оставляли желать лучшего. В основной своей массе его вес не превышал 600 грамм, но количество просто поражала воображение. Там мне удалось перепробовать почти все свои стримеры на уловистость и я не смог сделать никаких системных выводов – он ловился на все. Пожалуй только стример оранжевых расцветок был немного похуже…

К нам подъехали на лошадях местные мальчишки – им в диковинку все новые люди в их гористых степях. Надарив им кучу различных мушек (кстати, вопреки расхожему мнению, сами монголы весьма не прочь половить и покушать рыбку), я стал учить самого любознательного из них нахлысту. Вскоре он так вошел во вкус, вытаскивая одного хариуса за другим, что я долго не мог забрать у него снасть. Но ловить мне самому вскоре надоело и я начал фотографировать: рыбаков, реку, камни и деревья…

Чуть выше лагеря на невысоком холме расположен хороший сруб из лиственницы с пустыми окнами – зимник для местных скотоводов. Дом прекрасно гармонирует с окружающим пейзажем, словно он здесь стоял со дня сотворения мира. Дом для настоящих бродяг… Есть замечательная повесть советского писателя Куваева Олега под названием «Дом для бродяг». Куваев Олег, сам будучи геологом-полевиком, поет песнь духу странствования, которое либо есть в человеке, либо его нет. И у кого дух этот есть, тот ничего изменить не может. А у кого его нет, тому это и не надо. Писатель описывает свое уникальное одиночное путешествие-сплав по реке Омолон, правому притоку Колымы. Путешествие было очень опасным, в особенности из-за многочисленных многолетних заломов, местные вообще по Омолону в одиночку не ходят, тем не менее, путешественнику хотелось найти подвигу место в своей жизни, даже если его никто не оценит. Его счастью не было предела, когда сплав закончился и автор увидел дом. Обычный дом для метеоработников, но ему он показался домом для настоящих бродяг, где ждет долгожданное тепло, горячий чай и люди… Как пишет сам Олег Куваев в своем рассказе: «Точного адреса я не называю, так как это дом для бродяг, а бродяги должны находить дом сами»… Я очень люблю этот рассказ, много его перечитываю и люблю фотографировать одиночные дома, отражающие характерные признаки своей страны… Например, один из самых моих любимых снимков – непальский дом на вершине холма, поросшего джунглями, а позади – величественные Гималаи… Фотография этого монгольского дома тоже займет достойное место в моей коллекции!

Рано утром я поднялся над домом на высокий холм и был поражен открывшемуся виду: на востоке красивые холмы, шапки которых покрыты слабым слоем свежего снега, с северной и западной стороны – настоящие горные вершины, покрытые вечными снегами, с юга видно красивое блюдце озера Даян-Нур, которое в лучах восходящего солнца сверкало подобно драгоценному камню. И только вдалеке одинокий человек, как маленький муравей, идет по вершине холма, контрастируя своими размерами с величественной природой Центральной Азии. Только ради этого утра стоило ехать сюда!

Ближе к обеду в наш лагерь один за другим стали приходить дети аратов-кочевников. Они несли свои простые трогательные дары: молоко и простоквашу, да еще в таких количествах, что их хватило бы на несколько дней. Все-таки они тоже наши, советские люди!

Расспрашивая местных рыболовов, мы выяснили, что рыба еще не поднялась из озера в реку. Рановато значит еще! Тогда в полдень мы решили опять ехать: на этот раз мы захотели вернуться в свой первый лагерь, где ловился довольно крупный хариус двух подвидов, чтобы половить там два-три дня перед окончанием тура. Быстро скидываем вещи в машину, и Эссет опять показывает нам путь домой.

Обратный путь был еще забавнее. Эссет все время путал дороги и в один момент мы чуть было не уехали в сторону китайской границы. Опять наш водитель, энергично маневрируя меж камней, орал на проводника, тот же в ответ невинно махал рукой в очередную сторону… В один момент мы чуть было не застряли в реке, пересекая брод, но к счастью, усели вытолкать машину из стремнины на твердую поверхность. К вечеру мы были на месте, возле могучей раскидистой лиственницы. Целый день мы посвятили замечательной рыбалке. Мы с братом один за одним вытаскивали хариусов всевозможных размеров: белых и черных. Чуть ниже лагеря впадала небольшая речка с прозрачной коричневой водой, на устье которой было довольно много снежных пластов. Снег уже перекристаллизовался в фирн цвета морской волны и он активно таял под горячим солнцем Монголии. Контраст между зеленоватыми струями основной реки Кобдо-Гол и коричнево-желтыми водами речки был потрясающе красив. На границе струй было столько хариуса, хотя и некрупного, что можно было вести его промышленную заготовку. Стоял прекрасный солнечный день, выдающаяся синева неба подчеркивалась белоснежными кучевыми облаками, лениво плывущими над монгольскими просторами…

Рыба ловилась отменно, мы с братом попробовали всевозможные приманки – хариус брал практически на все, что было в наших арсеналах. Тимур тоже неплохо отловился на спиннинг выше нас по течению, и у него ловился в основном крупный хариус. Позже он одолжил у Эссета его струнный инструмент и стал бренчать, сидя на крупных камнях посреди реки. Это выглядело очень живописно: сидящий по-турецки на камне средь хрустальной стремнины молодой европеец в монгольской тюбетейке и домброй в руках. Конечно же, я не смог упустить шанс его запечатлеть. День прошел быстро…

Мы вечером решили уезжать домой, так как одному из наших друзей стало плохо из-за скачков артериального давления, и мы хотели до ночи доехать до врача, живущего по словам Эссета в одном из поселений неподалеку, чтобы он чем либо помог нашему другу, во-вторых, чтобы потом успеть доехать до границы, где можно было бы с раннего утра пройти все формальности по прохождению границы. Кое-как мы нашли врача, с горем пополам сумели с ним столковаться о состоянии больного, но помочь она нам не могла – в ее распоряжении была лишь нош-па, которую она и вколола нашему горемычнику. К глубокой ночи мы были у границы, где остановились у каких-то монголов, зарабатывающих тем, что устраивали на ночлег таких путников, как мы. Мне даже показалось, что она подняла всех своих родных и увела их куда-то, что мы могли разместиться до утра в ее неказистом доме.

Утром, «расставшись» по просьбе монгольских пограничников с несколькими блеснами и десятком искусственных мушек, нам удалось весьма быстро пройти досмотр и проскочить монгольскую границу. Увы, российская сторона внесла свои коррективы, и мы достаточно долго маялись перед двуглавым гербом РФ. Наконец формальности позади и мы на родной стороне. Родина! Всего несколько дней без нее и ты уже испытываешь нечто ностальгии по родине. Это про нее спел Юрий Шевчук: «Пусть кричат: «Уродина!», а она - нам нравится!»

Жаль, что пришлось расстаться с Монголией раньше планированного… Но все еще впереди! Главное – мы выяснили, что начинать сезон лучше с первой декады июня, хотя возможны поправки от года к году, во-вторых, нахлыстовая рыбалка здесь также безупречна и она вне конкуренции… И еще фантастические по красоте почти безлюдные пейзажи, ведущие безмолвный разговор с тобой… И наши брошенные на окраинах великой империи азиатские братья, наивные и открытые, как дети…

Может еще успеем съездить в этом году?..